(Из архива журнала "Бишкекчанка" №37, сентябрь, 2014. Материал подготовлен в рамках "Центральноазиатской летней школы современной журналистики")

Наш журнал представляет картины уличной проституции Бишкека и приглашает к дискуссии о цивилизованных, правовых моделях выхода из «петли времени».

Картина 1
Ночь. Улица. Фонарь. Аптека

– Меня украли в 17 лет. Тогда я жила в Таласе у бабушки. Потом с мужем жили в селе. Таскала воду ведрами. Что только не делала…

– Если бы не мы, страну уже давно захлестнула волна насилия.

– Я единственная дочь. Мне надоела опека. Я свалила из дома в девяноста восьмом году и мне нравится: что хочу, то ворочу! Эх, жаль, не пью, сейчас бы выпила за это.

Ночь. Свет фонаря тускло светит сквозь ветки деревьев. Шумная пьяная компания. Едва слышно плачет женщина. Она приходит сюда каждый день. Ее слезы смешиваются с дымом дешевых сигарет и запахом пива. Когда Айгуль говорит о своем прошлом, ей всегда хочется плакать.

Она – мигрантка из Казахстана. Вот уже шестнадцать лет мост – постоянное место ее работы. Для родственников она – посудомойка в кафе. Для своих двух детей – мама. Для всех остальных – просто бомж. Документы у Айгуль утеряны: «Даже за ползарплаты цветы сажать не принимают без паспорта». Посудомойка в кафе получает 300 сомов в день. На мосту Айгуль зарабатывает 1500 за ночь. Впрочем, бывает, что по три дня приходится голодать, когда совсем нет клиентов. Часть заработанных денег уходит на аренду квартиры. Часть она пересылает детям, которые живут с бабушкой в деревне. Часть, как утверждает Айгуль, отбирает милиция.

Встретив Айгуль на улице, вы примете ее за обычную домохозяйку – чуть полноватую, в лосинах и растянутой футболке. Инабат, наоборот, худощава. В огромных карманах ее «рэперских» джинсов – стопка старых помятых листов с ее собственными стихами. Она одинока. Трое из ее пятерых детей живут вместе с ней. Одного Инабат оставила в роддоме. Второго усыновила бездетная семья. Дети рождались от любовников и клиентов. «За свою жизнь, – признается Инабат, – я никогда не испытала чувства любви к мужчине». Свою любовь Инабат продает за 1200 сомов в час, работает только с презервативом, без сутенеров и никогда не садится в машины к молодым клиентам. Только однажды она изменила своим принципам, когда детям к празднику (1 июня – День защиты детей) хотела купить подарки.

Их было четверо, тех, кто ее насиловал. Среди молодых людей Инабат узнала тогда участкового милиционера: «Видно, я попала на “субботник”. У меня фотографическая память, все, что я вижу, пытаюсь записывать или делать какие-нибудь заметки, часто в стихах». Ее стихи о жизни, любви, коррупции и справедливости.

В поношенном платье, чуть поодаль от громкой компании стоит Лена. На мосту она четыре года. До того они с мужем были крестьянами. Муж стал тратить зарплату на сауны и «девочек». Лена после развода вышла на «пятак», чтобы обслуживать чужих мужей.

Вы не увидите здесь 16-летнюю Гулю в наивных шортиках и безрукавке. Не потому, что ее здесь нет. Несовершеннолетние обычно сидят в машине неподалеку. «Есть новенькие?» – спрашивают в таких случаях клиенты.

Картина 2

Клиенты

Громкий скрип тормозов – подъехали клиенты. Две девушки лет двадцати подходят к машине. Их разговор прерывает милицейский патруль, далее следует напряженная беседа между девушками и милицией. Через 5 минут представители правопорядка покидают мост. Машина клиентов все это время стоит тут же. Две девушки садятся к ним и уезжают. «Мамаша» – женщина в возрасте – поспешно что-то записывает в блокнот.

– В последнее время мы делаем так, чтобы кто-то из старших тут был, чтобы записывали номера, проверяли, куда нас везут. Потому что клиенты стали издеваться над нами, – говорит Лена.

Все, кто работает на мосту, подтверждают – агрессия со стороны клиентов увеличивается. Особенно девушки страшатся слова «субботник», когда группа мужчин принуждает проституток к бесплатной работе. Это могут быть сотрудники правоохранительных органов, чиновники или просто бандформирования.

«Типичного портрета клиента секс-работниц не существует. Возраст мужчин разный: от очень молодых юношей до пожилых мужчин, – объясняют нам в общественной организации «Таис +», которая защищает права секс-работниц. – Занятость тоже разная: от сельчан, приехавших что-то продать на рынке, до депутатов. И платежеспособность, соответственно, тоже разнится. Все мужчины ведут себя по-разному: есть те, кто ведет себя прилично – платит за определенное время, получает то, о чем договорились, и на этом все. Есть те, которые считают, что заплатив, они купили человека, что могут вести себя, как хозяева. Есть клиенты-беспредельщики – они источник насилия».

Картина 3

В кабинетах

В своем маленьком тесном кабинете начальник не так давно созданного отдела по борьбе с торговлей людьми и преступлениями против общественной нравственности ГУВД г. Бишкека, Саламат Адылов, оглушает статистикой.

– Уличные проститутки, или ключевые секс-работницы – это 20 % секс-работниц Бишкека. За ночь они зарабатывают от 5 до 10 тысяч сомов. Ежедневно на улицы Бишкека выходят более 3-х тысяч проституток. Оборот от «работы» составляет от 5 до 10 миллионов долларов в год. Большинство секс-работниц – девушки от 17 до 25 лет, но есть и 50-летние. Среди секс-работниц обнаруживается до 70 % пропавших девушек при ежемесячной регистрации 34 фактов пропажи девушек по городу. Только за последние полгода было заведено 6 уголовных дел за привлечение несовершеннолетних к занятию проституцией.

У Саламата Адылова звонит мобильный, звучит саундтрек из к/ф «Бригада».

– А что обычно происходит, когда наряд милиции проезжает по мосту и видит на нем проституток?

– У нас сейчас статьи за проституцию нет, – объясняет он. – Мы ничего не можем сделать. В правительство и Жогорку Кенеш пишем обоснование, чтобы приняли хоть какую-то статью. Потому что приезжают гости в столицу, официальные делегации, туристы… Очень некрасиво смотрится, конечно. Мы уже и в мэрию писали, чтобы за город хотя бы вывезти их.

Депутат Жогорку Кенеша Ирина Карамушкина немного торопится. Она собирается в отпуск, но находит время, чтобы высказаться о волнующей ее проблеме проституции: «Было предложение штрафовать их. Но они отработают эти деньги за ночь. Надо отправлять проституток подметать дворы и чистить реки». С другой стороны, Карамушкина признает, что полностью искоренить проституцию невозможно: «У каждой проститутки своя история, своя судьба. Но проституция не профессия, а распущенность. Нормальные девушки и женщины не идут на панель. Идут те, кто работать не хочет, зато хочет вкусно поесть».

Картина 4

Соседи

В отличие от милиционера и депутата местные жители не так категоричны, хотя каждый день наблюдают, как группками по 3-4 человека девушки сидят на траве вдоль дороги. Словно подснежники на поляне.

– Я живу на улице Льва Толстого. Вижу, как девочки стоят на обочине, и догадываюсь, чем они могут заниматься, – говорит местная жительница Лидия Ивановна, ей 47 лет. – Мое мнение о них складывается двояко. С одной стороны, они приехали из сел, где нет работы, где нет условий для молодежи, чтобы жить. Приезжают в город. И здесь для них нет работы. Чем заниматься? Вот и идут торговать своим телом. Но, однако же, при желании можно найти хоть какую-то работу. Хоть полы мыть.

Перспектива мыть полы, получая за это всего 9000 сомов в месяц, для большинства секс-работниц – не вариант.

– Я лучше буду работать тут и зарабатывать полторы штуки сомов в день. У меня и ребенок сытый, и за квартиру плачу, – парирует Айгуль.

Некоторые предпочитают закрывать глаза на то, что происходит, или, и вправду, не понимают, что делают на мосту девушки. Одна пожилая преподавательница музыки, увидев легко одетых девушек в холодный осенний день, восхищенно воскликнула: «Молодцы – спортсменки!»

– Они очень дружные, вместе отмечают праздники, – рассказывает Аделя, которая ходит на работу в офис через мост. – Я видела, как девушки варили плов в большом казане на площадке у моста, жарили шашлыки. Атмосфера была такая, как будто, в самом деле, наступил Нооруз. Они, кажется, пытались еще свой профсоюз организовать и назвать его в честь древнегреческой гетеры Таис Афинской.

Картина 6

Не профсоюз

По словам директора Шахназ Исламовой, основная задача неправительственной организации «Таис +» – создание для секс-работниц более достойных условий для жизни, продвижение контрацептивов и обеспечение доступа к венерологическому сервису. Консультантом по ВИЧ-инфекции здесь работает представительница секс-индустрии.
«С 2004 года в Бишкеке более 90% секс-работников сообщают об использовании презерватива с клиентами», – делятся своими исследованиями в организации.

«Впервые в «Таис +» я обратилась в декабре 2005 года, когда только приехала в Бишкек из Джалал-Абада. Здесь меня обеспечили жильем, благодаря этому я смогла забрать своих детей из детского дома. Прожила здесь два с половиной месяца. Поддерживали продуктами, лубрикантами и презервативами, – рассказывает Инабат. – Организация оказывала помощь мне и детям во время межэтнических столкновений между кыргызами и узбеками».

«В начале 2013 года мы успешно остановили попытку введения административной статьи за секс-работу», – сообщают в «Таис+». Практически сразу, отмечают в организации, начались рейды со стороны милиции. В отдельных случаях секс-работников после задержания принудительно тестировали на ВИЧ. Летом и осенью наступило затишье. Затем рейды возобновились.

В милиции это объясняют необходимыми оперативными мероприятиями по поиску пропавших женщин, которых могут склонять к занятиям проституцией. Девушки с моста рассказывают другие, вполне бытовые истории.

– Приезжает милиция и говорит: «Купи мне пачку Винстона и Балтику-семерку». Я говорю: «У меня нет денег». Ну, ты возьми, говорит, в долг. Идешь и покупаешь. А что еще делать!

Основная причина, почему девушкам необходимо менять точки на улице, так называемые «отметки». Это систематические рейды и вымогательство со стороны милиции, объясняют в «Таис+»: «Если секс-работница решила написать заявление на незаконные действия милиции, то она обязательно столкнется с давлением забрать заявление, и ей, соответственно, нужно прятаться. Более того, в этой ситуации, другие секс-работницы также подвергаются давлению».

Картина 7

Аптека, улица, фонарь

Сейчас на мосту никого нет. Понедельник. Девять часов вечера. Вечерний Бишкек потихоньку погружается в темноту. Снова тусклым светом загораются фонари. Девять тридцать. Подъезжает машина. Четыре девушки выходят из салона автомобиля, к ним подходят еще четверо, начинается работа.

– А где можно найти Айгуль?

– Сутенершу? Зачем тебе сутенерша?

– Сутенерша?.. Нет. Она была здесь 3 дня назад… У нее кажется проблемы с документами.

– Ну я же говорю, сутенерша. Они там, за углом в кафешке с Аминой бухают.

Тот факт, что Айгуль, которая, рассказывая нам свою историю, горько плакала, оказалась «мамашей», не вызывает удивления. Мифы и реальность на мосту давно и тесно переплелись. Это Айгуль говорила, что если бы открыли какое-нибудь швейное производство для девочек (оно сейчас на подъеме в Кыргызстане), они бы ушли с «точки».

Инабат, та самая – в рэперских джинсах, не оставляет надежды вернуться в школу, где когда-то работала учительницей рисования. Пока же в её руках все тот же потрепанный блокнот со стихами.

Где ты, справедливость

Если заговорить о себе,
Жизнь моя проходит в тюрьме,
Но душой остаюсь молода
Внутри бетонной камеры я.
Тоскую по вечерам.
Скучаю по двум дочерям,
Пишу о несбывшихся ожиданиях.
Если бы были деньги в карманах…
Не вижу солнечного света.
Растоптана моя судьба.
Здоровье ослабевает.
Под гнетом коррупции все.
Даже получив пожизненный срок,
Если есть деньги в мешке
Судья покупается. Так везде.
Бездельников стало море,
Коррупционеров еще более.
Милиция грозит тюрьмой…
Грабители и изверги….
В погонах, в красных фуражках.
Не рассказать о всех замашках.
И жизни человека ноль цена.
Так можно рассуждать до бесконечности.
Размером с море горе вечности.

С тех пор как Инабат стоит на «точках», в стране случилось 2 революции, в мире прошло 10 олимпиад, Китай обогнал Японию и стал второй экономикой на планете по объему ВВП после США, началась и закончилась сага о «Гарри Потере», была запущена МКС, которую в 20-х годах нынешнего столетия уже сведут с орбиты. Что еще должно произойти, чтобы жизнь на мосту изменилась?