Он был красив, умен и слишком богат... Он не верил в чудеса и всегда надеялся только на себя... Но одна встреча перевернула всю его жизнь и заставила поменять жизненные приоритеты и взгляды... История о том, как встретились два сердца...

Продолжение. Начало здесь.

Беременность у меня протекала не очень приятно. Я не знала, как рассказать всё маме, и вместо меня это сделала Жазгуля. Я так и жила на съёмной квартире с Аделей. Ушла из «Делового Кыргызстана», потому что Салтанат увидев меня с животом, догадалась бы, что это ребёнок Алмаза и всё ему рассказала бы. А я не хотела больше сталкиваться с этим человеком, тем более теперь, когда он женат. Аяна, Жазгуля и Данчик поддерживали меня, как могли. Они не успевали наполнять наш холодильник солёными огурцами, копчёной колбасой и прочими другими деликатесами, а я не успевала его опустошать. У меня и в обычные дни был хороший аппетит, а во время беременности я ела особенно много. На пятой неделе у меня начался токсикоз – меня предупреждали, что в этот период я возможно, буду себя плохо чувствовать. У некоторых женщин, оказывается, появляется отвращение к мужу. Я не могла готовить, меня всё время рвало от разных запахов, набрала вес, иногда меня раздражали люди, громкая музыка, да и вообще, почти всё. Я старалась есть только всё натуральное и полезное. Некоторых женщин во время беременности тянет на удивительные вещи – кто-то ест клубнику с котлетой, несмотря на странное сочетание, кто-то хочет рыбу или ананасы под соусом. Одна моя знакомая на третьем месяце беременности так фанатела от пения птиц, что останавливала машину и слушала. Я почему-то присела на земляную глину, ела её с огромным аппетитом, и ничто мне не казалось доселе таким вкусным как глина.

В МГУ улетели Лиза и Гуля, я искренне радовалась за них.

Аяна открыла свою танцевальную студию. А всё свободное время, особенно, когда Алишер уезжал в командировки, проводила со мной – мы с ней гуляли по магазинам, покупали малышу пелёнки, носочки и распашонки. Конечно, это плохая примета, но я не особо верю в суеверия, и к тому же, мы купили вещи лишь на первое время. Жазгуля отчаянно работала, помогала мужу копить на квартиру. Данчик также прожигал жизнь, как и раньше. А Аделя, самая счастливая из нас всех жила студенческой жизнью.

Мои друзья искали имя ребёнку, рылись в Интернете, узнавали значение тех и иных имён. Почему-то все, в том числе и я были уверены, что родится мальчик, и искали только мужские имена. Когда мы с Аяной два раза пошли на УЗИ, оба раза ребёнок лёг попкой к экрану, и мы не смогли узнать пол (хитренький малыш, не хочет определяться). А потом врач сказала, что часто ходить на УЗИ нежелательно.

В феврале прошли выборы в Жогорку Кенеш. Алмаз, конечно же, прошёл, в чём я и не сомневалась. Как-то мне в руки случайно попала листовка с его предвыборной агитацией. Мне было очень интересно, что же там он про себя написал. А написано было вот что:

Мырзабеков Алмаз Рахманович. Родился в 1978 году в Нарынской области, в Ат -Башинском районе, В селе Кызыл -Туу. С красным дипломом закончил КРСУ по специальности «менеджмент и бизнес», а позже и магистратуру СПГУ в Санкт-Петербурге.

Свой трудовой путь начал в 1998 году, занимаясь торговлей мягких игрушек из Китая в Краснодарск. Параллельно привозил в Кыргызстан машины из Литвы.

В 2000 году создал концерн «Алмаз» и построил сеть казино, ресторанов, кафе и кинотеатров под одноимённым названием. В 2008 году открылся медицинский центр «Алмаз» для детей-инвалидов.

Женат на Алие Муратовой.

В свободное время плавает, много читает, катается на лошадях.

Мырзабеков А.Р. – член Ассоциации торговли КР, и Федерации по волейболу КР. Активно пропагандирует спорт среди молодёжи.

Основные цели и задачи:

Пристальное внимание и помощь пенсионерам, инвалидам и лицам без опекунов.

Создание условий для развития детей и молодёжи

Улучшение жизни бишкекчан, развитие ипотечного кредита

Поддержка молодых предпринимателей, создание рабочих мест

Повышение зарплаты врачам и учителям

Улучшение социальной инфраструктуры города…

И бла-бла-бла…..и прочая ерунда…на самом деле всю эту лапшу он вешал лишь для того, чтобы придти во власть и расширить свой бизнес. И все это знали. А избирателей он наверняка подкупил углём, мукой или деньгами. А маленьких деток из разных детских приютов, наверное, в свой кинотеатр сводил на мультик.

***

Мои друзья искали имя ребёнку, рылись в интернете, узнавали значение тех и иных имён. Почему-то все, в том числе и я были уверены, что родится мальчик, и искали только мужские имена. Когда мы с Аяной два раза пошли на УЗИ, оба раза ребёнок лёг спинкой, и мы не смогли узнать пол. А потом врач сказала, что часто ходить на УЗИ нежелательно.

Вскоре вместе с первыми шевелениями у меня появилось неожиданное чувство нежности к маленькому существу, которое росло в животе, ни о чем не подозревая. Этот маленький человечек не был ни в чем виноват, он пока жил своей маленькой жизнью в утробе, часто переворачиваясь, пинаясь и икая, и, возможно, был вполне счастлив. Мне хотелось с ним поговорить, пожаловаться, найти в нем хоть какую-то поддержку, в душе надеясь, что он не будет похож на своего отца, который умел причинять только боль. Он вырастет настоящим мужчиной и станет моей опорой, думала я. Украдкой плакала и подолгу разговаривала с ним, когда никого не бывало рядом.

Мне говорили, что я хорошо выгляжу, но я видела в зеркале располневшую девушку, словно проглотившую огромный арбуз. В таком виде вряд ли была привлекательна для кого-то, не считая восторженной Аяны. В любом случае на третьем триместре я уже старалась не появляться в людных местах, тем более тех, где могла случайно встретить алмазовских знакомых. Я уже давно не влезала в свои прежние вещи, так что Аяне приходилось покупать мне обновку чуть ли не каждый месяц. Я ее ни о чем не просила, и так была перед ней в долгу, но она так умилялась, увидев торчащий из-под футболки живот, что на следующий раз уже приходила то с новой кофтой, то с новым платьишком из отдела для беременных. Я была бесконечно благодарна ее заботам, а она лишь говорила, что это доставляет ей радость и шутила, что расплачусь, когда разбогатею.

Я не могла купить дорогостоящие витамины, которые прописывал врач, и просто старалась разнообразить свой рацион. Иногда хотелось мясных блюд и свежих летних овощей, но в начале весны еще ничего не было, а мясо дорожало с каждым днем. Был даже момент, когда я пожалела, что не захватила ни одно украшение из подарков Алмаза, я могла бы заложить или продать и купить продукты. Но тут же одернула себя, не позволяя брать вверх жалости к себе. Некоторые женщины ведь живут и рожают и в худших условиях.

Мне казалось, что март длится бесконечно, что дожди никогда не перестанут лить, и в моей жизни уже не будет больше просвета. Больше всего больно было видеть семейных пар, приходящих на прием к врачу вместе, их счастливые лица в ожидании чуда. Я отворачивалась или делала вид, что копаюсь в телефоне, стараясь не моргать, не позволяя мутной пелене из слез покатиться по щекам. В такие минуты приходилось повторять про себя: «Ты просто стала слишком чувствительной. Это гормоны, это гормоны…»

В апреле произошла революция, очередной переворот. В этот день все мои друзья, словно сговорившись, звонили мне поочередно и уговаривали ни в коем случае не выходить из дома, на центральной площади столицы творилось что-то ужасное. Несмотря на свое журналистское любопытство, пришлось сидеть дома, переключая местные каналы. С горькой усмешкой я наблюдала за тем, как по-разному ведут себя и освещают события редакции разных телеканалов. Я опять начала думать об Алмазе, сколько бы ни старалась, не могла выкинуть его из головы. Интересно, как на него повлияют эти события? Хотя за него-то точно можно было не беспокоиться, я была уверена, что он выйдет сухим из воды и даже повернет ситуацию в свою пользу.

Май я пережила спокойнее: природа цвела, солнышко стало светить ярче, и теплый весенний воздух благотворно влиял на мое состояние. Я много читала и спала, так как меня предупредили, что после родов будет не до сна. Я хотела подготовиться психологически к новому статусу мамы (матери-одиночки, вернее), читала соответствующую литературу и была занята только собой. Решила не смотреть местные новости, не смотреть грустные фильмы, чтобы не расстраиваться лишний раз.

Мы всей компанией ждали рождения моего сына, тем более, мне и снилось часто, что у меня родится мальчик. Я и Алмазу всегда говорила, что рожу ему сына. Как ни странно, в июне у меня родилась девочка...

***

Роды прошли без осложнений. Хотя этот день я никогда не забуду: целый день схваток и мучений, десять бесконечных минут самих родов, когда казалось, что вот-вот не выдержу и умру, и наконец, холодное, грубоватое отношение акушерок и медсестер. Не знаю, в чем я была виновата лично перед ними, но со мной обращались как с огромным куском мяса, когда обмывали после родов и переносили в палату. Хотела им посоветовать поменять столь ненавистную работу, но мне было уже не до них. Хотелось как можно скорее выписаться, обернуться невидимым коконом, никого не видеть и не слышать. Последней каплей было отсутствие горячей воды в роддоме. В городе, понятно, отключают, но в роддомах-то можно было что-нибудь придумать! Элементарный поход в туалет оборачивался кошмаром.

Когда принесли ребенка, я долго разглядывала его, не веря своим глазам. Он у меня вызывал смешанные чувства. Маленькая девочка была вся красная, сморщенная и все время плакала. Я еще удивилась, как такое крохотное существо может издавать такой громкий пронзительный визг. Будто сквозь сон я слушала, как медсестра быстро учит пеленать и одевать ее. На третий день меня выписали.

Приехала мама. Она меня ни в чём не упрекала и не ругала. Наверное, чувствовала, что моё душевное состояние и так нестабильно, особенно после родов. Она продала двух коров и привезла деньги, чтобы помочь мне с ребёнком в первое время. В однокомнатной квартире мы теперь ютились вчетвером. Дочку я хотела назвать Бермет, и была бы она у меня Бермет Алмазовна – Жемчужина Бриллиантовна. Абсурдные мысли, правда, но никто не стал комментировать мое предложение, просто промолчали. Аяна просила назвать её Аяной. Но моя мама назвала её Кумушай – Серебряный месяц. Мы её уменьшительно-ласкательно стали называть «Кукуня».

За ребёнком я ухаживала без всякого энтузиазма, это были просто обязательства. К тому же началась послеродовая депрессия, я словно провалилась в бездну, все больше погружаясь в собственное одиночество. Ни ребенок, ни мама, ни друзья не могли мне ничем помочь в эти несколько месяцев. Я превратилась в бездушного робота, в определенном алгоритме перемещающийся в маленьком помещении. Недели пролетали с огромной быстротой, дни были похожи один на другой, я уже не помнила дни недели, числа месяцев. Помню, что за окном стояла жара, потом стало прохладнее, по вечерам выходила на прогулку, я видела лица, но не слышала голосов. А весь остальной мир жил, независимо от меня, от моей бесконечной печали. Я поняла, что я всего лишь маленькая точка в огромной вселенной, и моя жизнь по большому счету ничего не стоила. Если бы я вдруг исчезла, никаких изменений бы не произошло, просто стало бы на одну несчастную меньше. Но нельзя было сдаваться просто так, я тоже заслуживала счастья, какой бы я ни была. Мне нужно было выбраться из этой пучины, что-то грандиозно изменить в своей жизни, наконец проститься с прошлым, но целыми днями была занята только стиркой, кормлением, готовкой и опять стиркой…

Время от времени ко мне возвращались мысли о работе, я тосковала по активному образу жизни, общению с людьми. Иногда засыпала с мыслями и обещаниями проснуться пораньше, привести себя в порядок, прочитать кингу, посмотреть фильм. Но на утро ко мне возвращалось сомнамбулическое состояние.

Кумушай росла, а во мне так и не проснулся материнский инстинкт. Когда малышка плакала, я не могла понять чего она хочет, не могла предуагадать ее желания и по большей части меня раздражал ее крик. Больше всего мне было жаль Аделину, ей было трудно сосредоточиться на учебе, когда по всей квартире были разбросаны пеленки, ползунки, памперсы, погремушки, ванна постоянно занята.

Иногда мне казалось, что я даже особо не любила свою дочь. В ней я видела все свои беды и несчастья, все ошибки своей молодости. Ко всему прочему, она ещё и была копией своего отца. У неё были такие же карие глаза, волосы, и она точно так же хмурила брови, орала и визжала на всю квартиру, когда я её пеленала. Я не сомневалась в том, что она вырастет такой же упрямой, как Алмаз. Я знала, что всю жизнь буду смотреть на неё и помнить об ошибках юности, передо мной и сейчас, как наяву, стоял образ Алмаза, я до сих пор помнила его улыбку, черты лица, взгляд, манеру двигать бровью… Я, наверное, никогда так и не смогу этого забыть!

Прошло два года.

Мама за моей дочкой смотрела больше меня. А Аянка вообще ее обожала, баловала игрушками и сладостями. Всю свою нерастраченную нежность она изливала на моего ребёнка. Забеременеть у нее также не получалось, хоть она и лечилась. Я посоветовала вообще выкинуть эту идею из головы и не зацикливаться, тогда все случится само с собой. Мне было больно видеть исхудавшую подругу, которая постоянно думала о беременности. Правда потом, со временем, она немного ожила, даже решила открыть свое дело, чтобы не сойти с ума от мыслей, но пока не знала, в какой именно сфере себя реализовать.

Аделина, моя хорошая подруга и соседка по квартире, устроилась операционистом в микрокредитную компанию, и ей нравились изменения в ее жизни. Она была очень цельной и мудрой натурой, не хотела всего и сразу, и добивалась своих целей медленно, но верно. Каждое утро она начинала с физзарядки и заканчивала свой день тем же – растяжкой и отжиманием, еще ходила на танцы. Парня у нее не было, наверное, потому что она предъявляла завышенные требования к будущему супругу. Я, конечно, завидовала, глядя на нее, тоже хотелось чем-то заняться для разнообразия. Но моим спортом была Кумушай. Утро начиналось с «Кумушай, не трогай, Кумушай, кушай!», и заканчивалось «Кумушай, пора спать!».

Говорить Кукуня начала раньше, чем ходить. Первое слово, которое она сказала, было как ни странно не «мама», а «папа».

– Па-па, па-па? – пробормотала она, когда ей исполнился примерно одиннадцать месяцев.

– Нет у тебя папы, бросил он нас с тобой, не нужны мы ему… – ответила я ей со злостью.

Потом она сказала «апуля», обращаясь к моей маме. Затем выучила «Аяния», когда Аяна приходила к нам в гости, она бежала за ней по всей квартире и радостно кричала «Аяния! Аяния!». Ко мне она вообще не обращалась, и никак меня не называла, она вообще категорически отказывалась меня признавать. Только после того, как выучила «Жака», «Дака» и «Аделя», она начала называть меня мамой. Она росла очень упрямой и настырной девочкой. Если она не хотела с кем-то общаться, то просто игнорировала этого человека. Весь ее своенравный, эгоистичный, в чём-то высокомерный с налетом аристократичности характер передался ей от Мырзабековых. Ведь это черта Алмаза –игнорировать неудобные вопросы, «наказывать» равнодушием и молчанием любящего его человека, если что-то сделано не так, как он хочет.

– Кумушай, хочешь яблоко? Кукуня, «Спанчбоб» начался, будешь смотреть? – спрашивала я, а она мне не отвечала, и вообще делала вид, что меня нет. Прямо как Алмаз. Однажды утром я пыталась заставить ее съесть кашу.

– Мама, я сказала «нет»! Сама ешь кашу! – она сказала это, поднимая вверх правую бровь, как Алмаз, отодвинула тарелку от себя и ушла из кухни. А я еще долго сидела и приходила в себя после этого.

Когда моя дочь смотрела на меня взрослым, все понимающим, абсолютно «алмазовским» взглядом, мне все время хотелось куда-нибудь провалиться. И мне всегда казалось, что ее строгий, в чем-то осуждающий взгляд преследует меня по всему дому, от него не скрыться. Мне казалось, что она меня осуждает, за то, что у нее нет отца, и она чувствует себя неполноценным ребёнком. Ну почему, почему в ней нет ничего от меня?

Конечно же, я знала, что рано или поздно она спросит про отца. Это случилось слишком рано. Я не была готова и еще не придумала хороший ответ. Но однажды утром за завтраком я услышала вопрос, которого так боялась.

– Мама, а почему у Светы и Бемы есть папы? Они ходят вместе с мамами и папами гулять, а я с тобой или апулей? Где мой папа? Хочу с ним играть, не с тобой. Где он?

Я растерялась, подбирая нужные слова, чтобы выйти из ситуации, и в то же время не ранить психику маленького ребенка.

– Кумушай, у тебя есть папа. Он очень хороший человек, но сейчас он далеко от нас, в Америке. Он зарабатывает деньги. Приедет к нам, когда ты немного подрастёшь.

– А почему папа мне не звонит? – не унималась дочь.

– Он звонил, но ты спала.

– А давай мы сами ему позвоним? Америка – это где?

– Америка очень далеко, за горами и океанами. Туда невозможно позвонить, это слишком далеко, – я решила раз уж врать, то по полной. В душе надеялась, что через некоторое время Кумушай забудет об этой идее.

***

Аяна говорила, что дочку я воспитываю чересчур строго.

– Нельзя же так, ты ее дрессируешь как собачку, и постоянно все запрещаешь. Ты как в том анекдоте:

Одна подруга жалуется другой:

– По-моему, я воспитываю своего сына чересчур строго.

– Да? Почему ты так считаешь?

– Вчера в детском саду, когда воспитательница спросила, как его зовут, он ей ответил: «Меня зовут Серёжа Перестань».

Твоя дочка, наверное, тоже скажет в детском саду своей воспитательнице: «Меня зовут Кукуня Перестань!». Ребенок должен расти свободным, ты убиваешь в ней творческое начало! Даже психологи доказали, что нельзя ребенку что-то запрещать, иначе он вырастет закомплексованным. Не подавляй в моей племяннице ее зарождающиеся таланты.

– Она меня не любит. Она меня терпеть не может, я для нее вообще не авторитет. Я для неё пустое место, она во мне не нуждается. Мамой она считает свою бабушку, тебя, Аделю и Жазгулю она считает своими тетями, Данчика – дядей, а меня она воспринимает как какую-то тетеньку, которая по неизвестным причинам живет с ней в одном доме.

– Это потому, что дети очень чувствительны. Она чувствует, что ты ее не любишь, и отвечает тебе тем же. Будь с ней помягче. Посвяти ей всю душу. Да, она похожа на Алмаза, но ведь это твоя кровь и плоть, твоя родная дочь.

– Как? Ты же видишь, она копия своего отца! Я смотрю на нее и вижу его, да и потом, я часто думаю о том, что если бы не дочь, в моей жизни все сложилось бы по-другому, причем намного лучше.

– Надо же, парадокс: я мечтаю о ребенке, а ты считаешь, что лучше бы его не было.

– У тебя совсем другая ситуация. А в моей жизни ребенок появился не в то время и не в том месте.

– Лучше жалеть о содеянном, чем о несбывшемся… Ребенок не может появиться не в то время и не в том месте. Ребенок – это дар божий, не гневи Бога, Алтынай.

– Может быть… Ну что я теперь буду делать с ребенком на руках?

– Слушай, я хочу открыть свой Дом моды, и хотела тебе предложить должность арт- директора в моем проекте, как ты на это смотришь? Кукуню оставишь на бабушку…

– Это очень неожиданно… я подумаю. А вдруг, у меня не получится?

– У тебя все получится, ты же творческая личность, в общем, ты хорошенько подумай…

Аяна озадачила меня своим предложением. Я днем и ночью думала о новой работе и перспективах. Смогу ли я? Два года, прошедшие в домашнем заточении наложили свой отпечаток. Я была не так уверена в себе как раньше. Да и совмещать работу с материнством нелегко. Во мне говорил страх, говорил, что ничего у меня не получится. Девочка не из самой благополучной семьи, без нормального образования, ведь у меня даже диплома не было... С журналистикой похоже покончено навсегда. Я сделала вывод, что вообще не нужно было поступать на журфак, мама была права. Да и из моих одногруппников только трое работали по специальности, да и то, потому что их «затянуло». Тем более, если бы не журналистика, то и я не познакомилась бы с Алмазом. А в таком случае не было бы у меня никаких проблем сейчас... Яркий, как вспышка, короткий отрезок жизни, а после нищета и ребенок на руках. Мы и мясо ели не всегда, тратили все деньги на Кукуню, благо, что Аяна еще помогала чем могла. Анализируя свою прежнюю жизнь с Алмазом, посмотрев на себя со стороны, я поняла, что поступала как глупая и легкомысленная девушка, которой затмили глаза обаяние, ну и не буду скрывать, роскошь Алмазовской жизни...

За эти пару лет я потеряла вкус к жизни, к своему делу, потеряла себя. Но я чувствовала, что это шанс. Шанс вновь обрести себя, начать все с начала. Нет, конечно же забыть прошлое, вот так прото перечеркнуть его невозможно, но надежда на лучшее все еще теплилась в моем заледеневшем сердце. Впервые в своей жизни я завидовала своим подругам. Одна каждый день проживала в свое удовольствие, гуляя по магазинам, кафе, концертам и тоям, другая наслаждалась спокойной, монотонной и размеренной жизнью сотрудника микрокредитной компании. Каждый день у Аделины был похож на «день сурка», но зато все стабильно и ясно. А у меня один сумбур в голове и неизвестное будущее…

***

Как-то субботним утром я зашла искупаться в ванную. Вышла и стала искать свою кофточку в куче разбросанных вещей на кровати. И вдруг среди вещей увидела… черного таракана. Я была в шоке! На другом конце кровати спала моя дочь. Мама ушла на базар за продуктами, а Аделина была на работе. Я с ужасом подумала о том, что было бы, если бы таракан залез к моей дочери?! Немедленно купив в ближайшем магазине дихлофос, я вычистила и выдраила всю квартиру, потом сбрызнула препаратом во все углы. Вымыв в ванной руки, посмотрела на себя в зеркало… и не узнала себя. На меня смотрела не 23-летняя девушка, а какая-то старая дева с взлохмаченными волосами и безликим лицом. Может ли лицо быть безликим? Оказывается, может. В моих глазах не было ничего, в них не читались ни любовь, ни доверие, ни задор, а лишь безразличие к жизни, как к своей, так и к жизни вообще. Они были пусты…

Я вспомнила слова Аяны: «Алтыша, у нас сейчас самый классный возраст, мы молоды, красивы, ещё несорванные цветы, ещё не обременённые житейскими проблемами, и мы уже никогда не будем такими красивыми, как сейчас… нам уже никогда не будет по 20 лет».

Да, какие мы были молодые и красивые…и так бездарно растратили свою юность…и этого уже не вернешь: мы никогда не станем 20-летними студентками, не будем танцевать под «Buttons» на Советской и вертеться у шеста в Hollywoode. Мы уже никогда не будем «Алтыша», «Аянчик» и «Данчик». Мы теперь скучные, взрослые люди с кучей проблем: Алтынай Салиева, Аяна Алиева и Данияр Кулматов. Уже сорванный цветок, увядающий и никому не нужный, хмм…

Я смотрела на себя в зеркало и злилась всё больше и больше, я чуть не разбила его вдребезги. И в этот момент я вслух произнесла слова, как некое заклинание: «Я изменюсь! Я выберусь из этого болота и из этой квартиры с тараканами. Я буду работать с Аяной, заставлю всех уважать себя, вся наша элита и самые крутые бизнесмены будут считать за честь со мной общаться. Я добьюсь всего в этой жизни! Я стану последней циничной тварью, но моя дочь не увидит всего, что видела я. Я заключу сделку с самим дьяволом, лишь бы у Кукуни было всё! И вот тогда я смогу растоптать в грязь Алмаза Мырзабекова! Он будет валяться у моих ног и умолять, чтобы я ему разрешила увидеться с дочерью, а я ещё подумаю, разрешать ему или нет! Клянусь всеми святыми, я добьюсь своей намеченной цели!»

Продолжение следует...