Продолжение. Начало читайте здесь

Со стороны окна отчаянно дуло, обдавая по спине неприятным холодком. Можно было, конечно, встать и поправить занавеску, задвинуть раму, но мое тело охватила такая лень, что не хотелось лишний раз шевелиться… Все-таки осень в Бишкеке в этом году наступила непривычно рано. В городе зарядили первые холодные ливни, разогнав всех жителей по домам и кофейням. А моя квартира стала местом дислокации маленького семейства моей подруги Жылдыз. В последнее время она повадилась приходить ко мне в гости вместе с детьми, которые были настоящей угрозой всем моим антикварным сувенирам, вазам, стекляшкам, расставленным по квартире. Все это барахло копилось годами еще моими родителями, когда они жили здесь, а теперь выкидывать – жалко, пыль стирать с них – лень, разбивать – обидно. Сейчас дети притихли в соседней комнате, у каждого в руках по гаджету, а значит, можно какое-то время не беспокоиться, что они перевернут дом вверх дном.

Несомненный плюс этих визитов – Жика приносила свет и уют в мой дом, в прямом смысле. Обычно воскресенье я провожу, не вставая с кровати, в пижаме, с планшетом в руках в полутемной комнате. Мой младший брат Нурдин в это время, запершись у себя, либо зубрит лекции, либо гуляет со своей девушкой. Зато сейчас по квартире разносился невероятный запах жаркого из баранины вперемежку с ароматами яблочного пирога. Из радиоприемника (о, да, у меня есть такое устройство) Валерий Меладзе пел о цыганке Сэра и неразделенной любви: «Были твои губы сладкими, как вино. Сэра, знаю, что не будет в сердце любви иной». Маленький кухонный стол ломился от кружек, чашек, вилок, ложек, которые остались еще с предыдущего приема пищи. Жика хозяйничала у плиты, мурлыча под нос песню, кажется, у нее сегодня было хорошее настроение, того и гляди начнет танцевать. А я так удобно устроилась на стуле, закинув ноги на соседний табурет, копалась в телефоне. Меня разморило от блаженства, ощущения домашнего уюта, которого я давно не испытывала, и звуки дождя за окном усиливали этот эффект. Но все же пришлось подняться с места, чтобы закрыть плотнее окно.

– Знаешь, Жика, ты не похожа на разведенную, слишком уж веселая, – мне вдруг захотелось взобраться на подоконник, усесться мелодраматично, как на картинках с грустящими девушками в уютных свитерах и с чашкой дымящегося кофе в руках.

– Это потому что я еще не развелась, – язвительно ответила Жика, закрывая крышкой сковороду. – Смотри, не пробей окно задом, вылетишь – не поймаю.

– Тут лететь-то два этажа всего.

– Все шутки шутишь, да? – подруга скрестила руки на груди и посмотрела на меня как-то странно. Наверное, она так смотрит на своих детей, когда они нашкодят. – Ты лучше скажи мне, чего это ты так блаженно улыбаешься, когда залипаешь в телефоне? Я за тобой весь день наблюдаю, ты, как кот, налакавшийся молока, выглядишь. С докторишкой своим переписываешься?

– Ну, во-первых, не с докторишкой, а с врачом, а во-вторых, он куда-то пропал, с позапрошлого вторника не пишет, – я все-таки слезла с подоконника, сидеть было неудобно, попа соскальзывала. – У меня в среду свидание с другим парнем.

– Сама расскажешь или тебя сначала покормить?

Я несколько секунд колебалась правду сказать или соврать подруге. Когда несколько лет назад мы с Канатом расстались, я выплакала все слезы Жике в жилетку, я плакала даже больше, чем ее новорожденная дочь Алина. Жика поочередно успокаивала то меня, то ее, кормила, гладила по головке, выводила на прогулки, веселила, терпела наши истерики и капризы. А в это время ее муж Азиз терпел нас троих, дай бог ему здоровья. И с каким лицом я ей сейчас признаюсь, что согласилась на свидание с Канатом?

– Только не ругайся, пожалуйста, Жика, – я понизила голос и при этом стала создавать видимость бурной деятельности, шумно собирая со стола грязную посуду. – На прошлой неделе после той встречи, ну, с нашими, ты помнишь, наверное,… мы там немного пообщались… и это… он мне позвонил. Потом на следующее утро он снова позвонил, мы поболтали немного, дальше больше, мы переписывались всю неделю… Потом…

– Да ну, Дина! Поверить не могу, что ты такая!

По лицу Жылдыз было видно, что она все поняла, хотя я нарочно ни разу не назвала вслух его по имени. Она зафыркала, как кошка, стала махать поварешкой над моей головой.

– Тебе что память совсем вырубило, или ты гордость потеряла? Тебе напомнить, что было четыре года назад? Ты строила грандиозные планы, а он просто слинял, как только пошла речь о свадьбе. Кто как не я знает, сколько тебе понадобилось времени, чтобы прийти в себя, чтобы начать двигаться дальше?! И вот сейчас, когда, наконец, все наладилось, ты хочешь ударить себя по лбу старыми граблями?

– У меня есть план, – я пыталась выглядеть убедительной. – Я сделаю все, чтобы мы снова были вместе, я дам ему второй шанс, а потом брошу его, сделаю ему больно.

– Ха! Как оригинально! – поварешка все-таки вылетела из рук Жики и приземлилась у моих ног. – Тогда расскажи, что будешь делать, если случится наоборот. Ты что получила пожизненную страховку от провалов? Кто сказал, что будет так, как ты себе напридумывала?

– Он сейчас один, я видела в Фейсбуке…

– Так ты еще в соцсетях следишь за ним?!

– … я увидела и подумала, что если не воспользуюсь, то потом всю жизнь буду жить с этим осадком, буду спрашивать себя «А что если бы?».

Подруга несколько секунд молча смотрела мне прямо в глаза.

– Просто если ты не справишься на этот раз, ко мне не приходи, у меня теперь своих дел по горло, – Жика развернулась и вышла из кухни. – Пойду детям руки помою, можешь накрывать на стол.

***

В среду вечером после работы я забежала домой переодеться. Пока я собиралась, за мной неотступно по квартире ходил братишка и пересказывал последние новости.

– Приезжала мама, посмотрела на весь этот бардак, – Нурдин подкинул, словно снежинки, кусочки паззла, оставшиеся среди прочих игрушек Жикиных детей, – сказала, что если мы еще недостаточно повзрослели, чтобы содержать квартиру в порядке, нам придется вернуться домой.

– Она каждый раз так угрожает, Нурик, ты ей до сих пор веришь? Если мы вернемся, они сами нас через неделю вытурят, вот увидишь. Там и без нас народу хватает.

– И все-таки давай на выходных генеральную уборку сделаем. И надо бы вывезти все это брежневское старье, – Нурдин махнул рукой в сторону серванта, который до отказа был заполнен посудой, сувенирами, игрушками, книгами. Он давно косился на него и все норовил сплавить его куда-нибудь. А я, в свою очередь, жутко гордилась всей этой советской эстетикой, когда принимала в гостях моих коллег-иностранцев: «Велкам ту май совьет эпартмент», – не хватало только халата а-ля кимоно с драконом на спине и бигудей на голове. Узорчатый ковер на стене приводил моих гостей в особенно дичайший восторг – пора было платные экскурсии проводить.

– Ты что, ни за что! Винтаж! – я достала из-под дивана мои любимые ботиночки лимонного цвета – таких в Бишкеке не было ни у кого. – Представляешь, через пару лет это все на аукционе за большие деньги можно будет продать, мы станем миллионерами.

– В следующем месяце Асанчику 5 лет исполняется, если помнишь. Предки хотят той закатить дома. Это значит, Ди, что мы с тобой станем разнорабочими, грузчиками, подрядчиками, официантами. Маман оставила тебе список ценных указаний, вот, держи, – Нурик протянул мне конверт, в котором был сложенный лист бумаги, не хватало только почтовых марок. На бумаге знакомым бисерным почерком было выведено: «1. Фотограф. 2. Видеосъемка. 3. Батут. 4. Клоун…» – всего 10 пунктов, видимо, на меня возлагалась вся развлекательная часть мероприятия. Меня разбирал смех. Как бы не прогрессировал мир, сколько бы маме не покупали телефонов, планшетов, компьютеров, она все также будет писать мне записки на бумажках. Я сфотографировала список, сохранила картинку в «Эверноте» и поставила напоминание – вот так точно надежнее.

Фильм, на который мы пошли с Канатом, оказался довольно банальным, но забавным. Выйдя из Бишкекпарка, мы решили перекусить в Nathan’s. Пока мы шли, я пыталась прийти в себя, со мной так всегда бывает после просмотра кино, особенно блокбастеров, когда после ярких красок на экране город в реальности мне кажется таким тусклым и корявым. Нужно пару минут, чтобы очухаться, как бы привыкнуть к тому, что видишь перед собой. Время перевалило за девятый час, но эта часть Бишкека как отдельный организм – здесь всегда кипит жизнь. Таксисты зазывают клиентов, от тележки с пареной кукурузой разносится приятный запах, у лотков с фастфудом толпятся молодые люди в темных одеждах, симпатичные студентки озираются по сторонам, тут же бегают попрошайки, выманивая у покупателей мелочь, а конкуренцию им составляет престарелый пропойца. Аки огнедышащий дракон он обдавал всех перегаром, и, заприметив во мне новую жертву, он двинулся в нашу сторону: «Ай, красавица, подкинь десяточку?». Но Канат перегородил ему путь, встав между нами, порылся в карманах и протянул старику двадцатку.

– Зачем ты ему дал, он ведь сейчас пойдет к своим собутыльникам, – мы уже вошли в Nathan’s и ожидали очереди у стойки заказа.

– Ты видела, как его трясет? Если он сейчас же не примет свои 100 граммов, он погибнет. Я, можно сказать, продлеваю ему жизнь.

– Ты продлеваешь его зависимость от алкоголя.

– Люди готовы читать мораль часами о том, что попрошайки – это мафия, бизнес, зло и найдут десять причин не отдать лишнюю копейку, но зато с легкостью потратят 150 сомов на пластиковый стакан кофе. Посмотри вокруг, на эту очередь, сколько нас, кто хочет поесть именно здесь – это тоже по-своему зависимость, зависимость от комфорта. Не волнуйся, я не сильно обеднел, зато облегчил бедняге вечер.

Я была не согласна, но не хотелось спорить на нашем первом свидании. Мы заказали по двойному чизбургеру, но теперь мне кусок в горло не лез, отчего-то. Я стала разглядывать фотографии и картинки на стенах закусочной, на них был изображен бруклинский Кони-Айленд. Я вдруг вспомнила, как мы с Канатом на летних каникулах после второго курса ездили в Америку работать в Нэшвилле по программе Work&Travel. Для меня лето действительно прошло в ритме Work, а для Каната все же Travel, он даже успел побывать в Нью-Йорке, вот и сейчас он стал рассказывать об аттракционах Кони-Айленда, а я притворилась, что слышу все это в первый раз. В то время как я целыми днями дефилировала с кофейником в закусочной, Канат спал, а когда я валилась с ног от усталости, он начинал работу в баре. Но два-три дня в неделю, в зависимости от рабочего графика, мы проводили вместе, катались на велосипедах, занимались скалолазанием, ездили в ближайшие крупные города, путешествовали в основном по югу. Все-таки у нас много общих воспоминаний, а это объединяет больше, чем что-либо, даже больше, чем влюбленность.

– А я ведь до сих пор зла, что ты тогда один уехал в Нью-Йорк…

– Если бы я тебя ждал, то никто из нас туда не попал бы. Виза уже подходила к концу, а ты больше пяти минут тогда не могла нормально ходить.

Да, точно, то лето для меня закончилось больничной койкой: неудачно навернулась в горах, разрыв связок – и две недели покоя. С тех пор я с особой тщательностью выбираю для себя обувь.

– Кажется, будто это было так давно, в прошлой жизни.

– Если честно, удивительно, что ты все еще здесь, в Бишкеке.

– Да, мы с тобой были так уверены, что после учебы уедем куда-нибудь. Но житейские хлопоты заели…

– Ну еще не вечер! Хочешь, уедем куда-нибудь вместе?

– Это ты так оригинально приглашаешь меня на второе свидание?

– Нет, на полном серьезе предлагаю уехать куда-нибудь пожить, поработать.

Ну какой нормальной девушке не понравится такое предложение? Да, конечно, сейчас только макияж поправлю.

– Я подумаю над твоим предложением.

– Раньше ты была намного смелее.

– В этом месяце у меня много дел на работе.

– А ведь совсем недавно нам было по 20, мы в любой момент могли все бросить и сбежать куда-нибудь.

– У меня, наверное, тоже, как ты и сказал, зависимость от комфорта. Теперь, чтобы сбежать, мне нужен тщательно продуманный план. Сейчас меня все устраивает: образ жизни, работа, зарплата… Я, наверное, не такая смелая, как ты, чтобы бежать туда, где меня вряд ли ждут…

– И тем не менее мое предложение в силе, звони в любое время.

Канат немного помолчал, чтобы разрядить неловкость, прежде всего свою, я с шумом выдула трубочкой остатки колы из стакана – мой излюбленный прием. Это всегда вызывает смех у моих собеседников. Канат не стал исключением. Мне нравится его смех, по смеху всегда можно определить, какой человек на самом деле.

– Я действительно надеюсь, что ты больше не злишься на меня, – он вдруг взял меня за руку. – Прости меня, я сильно обидел тебя тогда…

О, боги, я ждала этого три года, чтобы он вот так передо мной извинился, но почему-то не испытываю прямо сейчас никаких эмоций. Просто смотрю ему прямо в глаза. Он еще несколько раз произнес эту фразу. В следующую секунду я сделала то, что никак не ожидала от себя. Я высвободила руку из его ладоней и ударила его по правой щеке. Компания за столом слева от нас глупо захихикала. Вообще-то, я всегда считала себя довольно жестокой, иногда в голове я представляла, как я пронзаю людей одним взглядом, и они падают к моим ногам, но в реальности, я даже пощечину нормально не могу дать. Хорошо, хоть не стала извиняться за это.

– Будем считать, что на этом мы в расчёте. Я помню каждое твое слово и отлично понимаю, что я тоже была не права, что, возможно, слишком торопила события. Не каждый это выдержит.

Вот теперь я точно чувствую, прошлое отпустило меня и могу двигаться дальше.

***

В субботу вечером ко мне приехала Жика, на этот раз без детей. Мы заказали несколько коробок пиццы, колу, посмотрели фильм, перемерили шмотье, которое она привезла еще два месяца назад для своего бутика. Пока стелила постель на полу, почувствовала, что очень устала и готова уснуть сию же минуту. Но только я стала засыпать, как Жика – та еще любительница поболтать на ночь глядя – завела шарманку.

– Слушай, извини меня, пожалуйста, за то, что в прошлый раз накричала. Ты можешь поступать, как считаешь нужным.

– Угу.

– Ты с ним виделась на этой неделе?

– Угу.

– Сколько раз уже?

Я высунула из-под одеяла три пальца.

– И все-таки признайся, что у тебя нет никакого плана, ты просто ухватилась за шанс.

– Я слабачка. Но я коварная слабачка.

– Тогда обещай, что ты первая кинешь его.

– Угу.

Жика еще долго что-то говорила, а я сквозь сон ей что-то отвечала, при этом мой голос мне казался неестественно бодрым. Потом все стихло, и я провалилась в бездну сна хотя бы на каких-то пять минут.

– Дина, ты спишь?

Ну что за тупой вопрос? Нет, притворяюсь.

– Что?

– Я поехала домой.

– Уже утро? Так быстро?

Я открыла глаза, в комнате было еще темно, но за окном светало, птицы, кажется, устроили утреннюю перекличку.

– Надо приготовить детям завтрак, мы сегодня с Азизом ведем детей в парк.

Наверное, как прилежная хозяйка дома, я должна что-то сказать. «Дверь захлопни, хорошо?» Решила для приличия предложить: «Кофе сварить? Может позавтракаешь?»

– От кофе не откажусь.

Никто за язык не тянул, теперь вставай и делай. Через несколько минут мы уже наслаждались горячим кофе, закусывая конфетами.

– Знаешь, детям сейчас хорошо у аташки, там большой дом, двор, бассейн, собаки, кошки... Азиз почти каждый вечер приезжает, играет с ними и уезжает, только когда они засыпают... На следующей неделе мы вместе поедем в Алматы к его родителям, нужно с ними все обсудить.

– Вряд ли им это понравится.

– Другого выхода нет, надо как-то объяснить им причину развода, – Жика забарабанила по столу пальцами, как бы обдумывая свои слова. – Мысль о разводе не приходит вот так в один день внезапно, это все копится годами. Мы ведь даже не ругались никогда. Просто в какой-то момент жизнь под одной крышей стала невыносимой. Азиз – хороший человек, даже слишком, слабохарактерный, правда. Я просто его «съела».

Несмотря на то, что тема была слишком серьезная для раннего утра, мы обсудили возможную реакцию ее родственников и различные сценарии развития дальнейших событий. Мне всегда нравилась рассудительность Жылдыз, ее спокойствие, даже если она нервничала, то тщательно скрывала это от всех. Так уж ее воспитали строгие родители. Она никогда не впадала в истерики, как я, вот у кого действительно был всегда продуманный план. Высокая, всегда с прямой спиной, после родов она немного поправилась, но от этого она стала только красивее. Даже сейчас ранним утром, без косметики она выглядела потрясающе: большие темные глаза, правильные черты лица, ровный нос – все это так гармонировало с ее спокойным голосом. Рядом с ней я выглядела сейчас как ребенок, со всклокоченными волосами, сонным лицом и шмыгающим носом. Надо бы попросить у нее пару мастер-классов на будущее.

***

Вся следующая неделя была занята работой, мы готовились к «гастрольному туру» по регионам, в рамках которого набираем новых сотрудников, волонтеров, стажеров в нашу компанию. А в пятницу с утра на рабочем столе я нашла пригласительный на Ежегодный благотворительный ужин Viva la vita, который устраивали наши партнеры. Обычно подобные пригласительные доставались руководству, оставшиеся несколько штук отдел кадров распределял по своей замудренной схеме. В этот раз нас ждал аттракцион невиданной щедрости, целых пять пригласительных распределили между маркетологами и менеджерами, остальные пять уплыли в неизвестном направлении. У меня это не вызвало особого энтузиазма, в то время как «этикетки» шумели всю неделю. «Этикетками» я называла девочек из моей компании – умные, веселые, приятные во всех отношениях девушки. Они выглядят великолепно в любое время суток, иногда путают офис с ночным клубом, но всегда вежливы, общительны, знают по несколько иностранных языков, хорошо зарабатывают, но отчего-то у них никак не складывалась личная жизнь. В какой-то степени я тоже была «этикеткой».

– Так, девочки, я пробила список приглашенных, там будет сто-о-лько холостяков, – на обеденном перерыве нас за одним столом собрала Эля из бухгалтерии, недавно она вышла замуж и теперь считала своим долгом отправить всех нас туда же. Она, видимо, чувствовала себя экспертом теперь в области замужества. – Это прям не бизнес-ужин, а вечер быстрых свиданий! Я подсчитала: 400 приглашенных, из них 42 холостяка, вечер в среднем продлится 3 часа, это 180 минут. Как правило, люди опаздывают и стараются, как можно раньше смыться. Значит, у вас есть 120 минут, из них 40 минут в начале и 40 – в конце.

– Подожди, а куда делись еще 40 минут?

– Вам же еще поесть надо, правильно? А вообще не теряйте время у фуршетного стола. И не больше трех минут на общение с одним человеком. Вот ты, Дина, собралась так идти? Что это вообще на тебе?

– Брючный костюм, итальянский, – я покрутилась на месте. – Вообще-то я им очень горжусь, он стоил мне половину зарплаты. Знаешь, сколько лайков я собрала за него в инсте?

– Ну для инстаграма это может и сойдет, но не для Viva-2016.

– Завораживает уверенность, а не красивое платье, Эль.

– Смотри, чтобы не спутали с официанткой, Ди.

В любом случае я не стала переодеваться, только поправила макияж. Вообще, моя палочка-выручалочка в таких случаях – красная помада. Каким бы уставшим ни было лицо, оно вмиг преображается.

Зал торжеств располагался в одном из отелей, всего в нескольких минутах ходьбы от нашего офиса. Эля разработала для нас целую схему поведения, согласно которой мы с девочками, как только вошли в зал, сразу рассеялись в разных направлениях. Высокие потолки, много света, убранство а-ля Версаль эпохи Людовика XIV. В скором времени здесь должны собраться представители разных сфер, менеджеры среднего звена, руководители крупных компаний. Пока гостей было не так много, пунктуальность совсем вышла из моды: всего несколько молодых людей с незапоминающимися чертами лица да пару приземистых пузатых мужчин, хохотавших над своими же шутками так, что люстры на потолке качались. Стайка симпатичных девушек оккупировала баннер у входа, делая сотни фотографий, которыми позже будет засорена моя лента новостей в соцсетях. Да, эта аудитория немного отличается от той, что тусуется у лотков с фастфудом. Тут же в общем чате мессенджера шел прямой репортаж о текущей ситуации от наших девочек, общались в основном обрывками фраз и смайликами, отчего складывалось ощущение, будто я на какой-то шпионской операции.

«Что делаешь?» – пришло сообщение от Каната. «Пришла на смотрины, выбираю жениха», – отшутилась я. В подтверждение я отправила селфи на фоне всей этой разношерстной публики.

Ужасно хотелось есть, но фуршетные столы еще не открыли. От скуки я включила «режим Саманты Браун». В любом случае, хорошие знакомства и связи всегда пригодятся, в конце концов, это и есть основная цель мероприятия. Заигравшись в светскую даму, я и не заметила, как высушила два бокала белого полусухого. А на голодный желудок это дало свой эффект. Щеки разрумянились, мне показалось, что в зале даже жарко, поэтому я попыталась снять с себя пиджак, но ко мне вовремя подоспела моя коллега Юля. «Так ты окончательно станешь похожа на официантку», – процедила она сквозь улыбку.

Решив пять минут проветриться, я вышла на балкон. Ноги уже не слушались меня, поэтому переступить порог без происшествий не удалось. Немного запутавшись в ногах, я рухнула на колени, из нагрудного кармана по полу рассыпались визитки. «Ничего страшного, и даже не больно, никто не видел, так?» Только успела я подумать это, как чьи-то сильные руки подхватили меня за плечи и помогли подняться на ноги. Ну, окей, один свидетель есть, не так уж сложно устранить – главное, на youtube не попасть.

– Спасибо, спасибо, – пролепетала я, закрывая лицо волосами, не дай бог подумает, что я пьяна.

– Все в порядке?

– Да, да, – я надеялась, что «помогатель» уйдет, но тот даже не шелохнулся. Пришлось повернуться к нему лицом. – О, да это же вы? – передо мной стоял тот самый официант на крутой тачке, что подвез меня после встречи одноклассников. Только он почему-то не выглядел удивленным, в отличие от меня. Я вытянулась во весь рост, немного пошатнувшись: основной удар пришелся на травмированную когда-то ногу.

– Так, кажется, вам уже пора! Давайте я отвезу вас домой.

– Эй, я еще не поужинала! Я что зря сюда пришла?

– Я куплю по дороге «Бегемот», – он подхватил меня под локоть и потянул к выходу. Пока спускалась по лестнице, прихрамывая, я обдумывала, стоит ли сейчас уезжать отсюда с малознакомым парнем или все же вернуться в зал. Но любопытство взяло вверх: если все же я не зря встретила этого парня снова, стоит разгадать, кто он такой.

В этот раз я ехала, не умолкая ни на секунду, все донимала его глупыми вопросами: «А что, много на таких мероприятиях официантам платят?», «А вас не уволят за то, что вы ушли?»…

– За меня не волнуйтесь, – усмехнулся он. Держался в этот раз он более дружелюбно, и, кажется, даже вместо ухмылки я видела улыбку.

– Наверное, пора нормально познакомиться, да? Меня зовут Дина, – я протянула ладонь для рукопожатия. Вообще, такой трюк не рекомендуется проводить с человеком, который ведет машину, тем более, когда смеркается и на дорогах столько машин.

– Я знаю, – пожал он ее в ответ, затем достал свою визитку и передал мне. «Максат Изабеков, директор, управляющий сетью ресторанов…», – прочитала я. Забавно, как социальный статус меняет образ человека. Из молодого парнишки на моих глазах Максат превратился в солидного мужчину в самом расцвете сил. – Можно просто Макс.

– Уф, хорошо, а то я подумала было, что вы наркотики толкаете!

Максат усмехнувшись, включил музыку, из динамиков полилась To Love Somebody группы Bee Gees. Со мной вообще можно играть в «Угадай мелодию», с трех нот распознаю все песни эпохи моих родителей. Не зря же все-таки папа собирал коллекцию виниловых пластинок, кассет, дисков и нанял ужасную тетку, вместе с которой мы три раза в неделю доводили до истерики наше старое пианино и издевались над ушами добропорядочных соседей. Зато вот теперь сижу в чужой машине, громко подпеваю «ю донт ноу вот итс лайк, бейбе», совсем не стесняясь своего попутчика. Сейчас я едва ли могу объяснить свое поведение, но в тот момент я чувствовала себя необъяснимо хорошо и комфортно.

Мой телефон каждые две секунды подавал сигналы о новых сообщениях в чате. Я решила написать девочкам, что для меня вечер уже закончился, но они уже были в курсе: «Эй, куда это ты ласты навострила?», «Ты что знакома с Максом?». «Кто он вообще такой?» – отправила я запрос в чат и снова вернулась к допросу водителя. Все-таки оставалась парочка вопросов, без которых паззл не складывался (например, зачем он притворяется официантом, откуда знает мое имя). Но это было больше похоже на неудачное интервью, потому что собеседник ничего длиннее «да» и «нет» не говорил. Я перешла на кыргызский, потом на английский, но особых успехов моя тактика не принесла.

«Ты что не помнишь? Мы вели его проект в прошлом году, он открывал ресторан какой-то», – получила я через две минуты ответ в чате. Обычно всех клиентов нашей компании я помню, но его фамилию, например, я встречаю впервые. Машина резко завернула на мою улицу и через несколько секунд остановилась возле ворот моего дома (на этот раз они были заперты). Забавно, а этот Максат, оказывается, помнит, где я живу. Он вышел из машины, обошел ее, открыл дверь, пока я возилась с ремнем безопасности, и помог мне спуститься. Я не очень привыкла к такой обходительности, но возражать не стала. Теперь я заметила, что одет он был не в униформу официанта: на нем был темно-серый костюм, из нагрудного кармана которого торчал кончик бордового платка. Как и в прошлый раз казалось, будто одно неверное движение – и пиджак разойдется по швам.

– Кажется, он вам маловат, – я все-таки не удержалась, похлопала его по рукам ниже плеч. Это была последняя попытка развести его на болтовню. Все-таки странный тип. Сначала вроде как помогает в ресторане, подвозит уже дважды до дома, а потом игнорит. Я вообще очень даже избалована вниманием противоположного пола, привыкла, что люди, наоборот, стараются разговорить меня, в то время как я строю из себя недотрогу. – Ну, тогда, давай-до-свидания, Макс! – я махнула ему рукой и двинулась к воротам. Спасибо даже говорить не буду, мало того, что без ужина оставил… Черт, нога! Резкая боль пронзила в коленной чашечке, так что аж искры из глаз посыпались.

– Я провожу до подъезда, – Максат перекинул мою левую руку себе через шею и, подхватив меня под талию, повел к воротам. Я старалась не хромать, но все же наступать на полную стопу было больно. Я на ощупь набрала правильную комбинацию кода, и мы прошли под арку. Чтобы войти в мой двор-колодец, нужно сначала пройти темный свод арки, под которым даже несколько шагов всегда кажутся целой вечностью. На скамейке у моего подъезда сидели два парня, одного из них я сразу узнала по рубашке – это был мой сосед Марат.

– О, сейчас я вас познакомлю с моим соседом Маратиком – это лучший художник в Бишкеке. Если понравитесь ему, он напишет ваш портрет... Мар-ра-атик, смотри, я тебе тут красавца привела!

В следующую секунду мой желудок, сделав двойное сальто, ухнул вниз, улыбка застыла маской на лице, мне захотелось провалиться под землю прямо здесь. На скамейке рядом с Маратом сидел Канат, сегодня он зачем-то напялил джинсовую куртку и бейсболку – в таком виде я вижу его в первый раз. Посмотрев на нас, Канат медленно поднялся со своего места.

– А это я так понимаю твой улов, да?

(Продолжение здесь)